что ложный воинский долг призывал его растоптать веру в Отчизну, веру во власть, при всех своих недостатках все-таки заботящуюся о своем народе, веру в командира и боевых товарищей, а главное – веру в себя, избравшего этот путь. Сейчас, отдавая приказ орудийным расчетам, он должен окончательно сделать свой выбор. С кем он на самом деле? Он всегда считал себя Воином Света, сражающимся с силами Тьмы, а на поверку выходило, что он был тайным адептом Нечистого. Все догмы и идеалы, вбитые ему в голову еще со школьной скамьи оказались просто мишурой, а проще говоря – личиной, скрывающей за нарисованной улыбкой доброжелательности мерзкую харю цинизма и предательства.
На все эти мысли у него ушло не более пары мгновений. Он насупился, и упрямо набычившись почти прошептал, бодая землю взглядом и не решаясь его поднять на отцов-командиров, слившихся в непонятных для него объятиях:
– Я не буду выполнять этот приказ.
– Повтори это еще раз, громче, щенок! – прорычал безликий спецназовец, притворившийся их новым командиром.
– Я не буду выполнять этот приказ, – чуть громче, но все равно не поднимая глаз, повторил Стефан.
– За невыполнение приказа, я, как ваш командир, отдам вас под трибунал. А сейчас пошел вон с позиций, ублюдок! – даже не проорал, а пролаял полковник, так свело у него скулы от ярости. – Капитан, Тарасюк, принимайте командование на себя!
Словно пьяный, покачиваясь и слепо шаря перед собой руками, ничего не видя и не слыша, Стефан побрел куда-то в сторону от батареи. Сзади слышалась площадная брань комбрига и какие-то возгласы – очевидно команды. К нему ничего не понимающему и отрешенному вдруг подскочил младший лейтенант Дрын, всегда улыбчиво-подобострастный. На этот раз улыбка на его лице была злобной и торжествующей. Он остановил своего, теперь уже бывшего командира, дернув того за рукав. Чтобы увидеть торжество, играющее на губах своего заместителя, лейтенанту пришлось задрать голову. Стефан даже не успел спросить, чему тот так радуется, когда длинные и корявые, все в цыпках, руки младшего лейтенанта опустились ему на плечи. Его пальцы заскребли по погонам Прокопчука, а затем с силой рванули на себя, с мясом отдирая их с плеч нарушившего присягу. Стефан с молчаливой отстраненностью пронаблюдал, как Дрын не убравший восторженной улыбки с лица, развернулся и побежал назад, нелепо вскидывая кверху свои журавлиные колени и махая над головой полученным «трофеем». «Он, верно, думает, что они достанутся ему» – совершенно спокойно подумал Стефан. Дрожащие ноги плохо держали, и он присел на кучу сваленных бетонных блоков, из которых собирались сооружать капониры, но так и не собрались. Машинально сунул руки в карманы брюк. В одном из карманов нащупал «макарова» (полевые офицеры предпочитали носить личное оружие в карманах, а не в кобуре, как полагается). С нежной лаской огладив рифленую рукоять, медленно потянул руку, доставая пистолет наружу. Это действо не укрылось от бдительных взоров спецназовцев, ранее кучковавшихся, а теперь рассредоточенных по всей территории батареи. Несколько стволов тут же поднялись на уровень его груди, готовые в любой момент выплюнуть смертоносный свинец в его направлении. Стефан усмехнулся и отрицательно покачал головой. В стороне слышались команды:
– Цель – неподвижная! Осколочно-фугасным! Взрыватель – дистанционный! Заряд – раздельный! Прицел – тридцать! По одному снаряду на орудие! Огонь – по сигналу! Отражатель – ноль!
Были еще какие-то команды, но ухо Стефана их уже не улавливало. Он находился в своем, никому неведомом мире, и все что сейчас происходило вокруг, его уже никак не касалось. Когда прозвучала последняя команда: «Беглым, огонь!» и прозвучал грохот орудий, почти никто, за исключением Тарасюка и пары спецназовцев, державших Стефана на прицеле, не заметил, как он слился с одиночным сухим щелчком пистолетного выстрела.
Для кого-то покажется странным, но последней мыслью лейтенанта в угасающем мозгу после выстрела в висок была мысль не о доме и не о родителях, и даже не о любимой женщине, которая так и не стала его. Его последняя мысль была о том, что как хорошо он накануне почистил пистолет, который не дал осечки.
– Счастливчик, – ни к кому не обращаясь, прокомментировал капитан Тарасюк, наблюдавший сцену самоубийства. – Вовремя успел соскочить.
– Вы, несомненно, правы, дражайший Николай Игнатович, – буквально над ухом у него промурлыкал полковник.
И это были последние слова, что он услышал в этой жизни. Зарница от выстрела в затылок, буквально расколола его голову, из которой с тугим напором выплеснуло кровь с остатками головного мозга. А вслед за этим, как по команде прозвучали со всех сторон приглушенные выстрелы спецназовцев, заметавших следы своего недолгого пребывания. Вслед за командиром артдивизиона, ткнулся носом в землю и младший лейтенант Дрын, уже действительно возмечтавший занять должность своего бывшего командира. Вокруг его головы растекалась небольшая красная лужица, а на лице так и застыла глупая улыбка, так ничего и не понявшего в этой жизни человечка. Все было закончено в какие-то десять секунд. Никто ничего не то что оказать сопротивление, но даже и понять не успел, так быстро и ловко выполнили свое задание спецы из ведомства Василия Васильевича. Весь личный состав батареи – 32 человека сейчас в разных позах лежали на земле. «Ребята» хорошо знали свое дело, поэтому «контрольных» выстрелов делать не пришлось. За руки и за ноги, всех ликвидированных, по команде полковника, стащили в одно место и свалили в кучу, как ненужное барахло. Затем споро подобрали пустые зарядные ящики и, закинув их в «санитарку», дружно полезли в соседнюю машину сопровождения. Оставаться здесь было нельзя. Вот-вот должны были нагрянуть, заранее и втайне предупрежденные специалисты ОЗХО, а также «прикормленные» журналисты. Последним в машину забрался сам полковник, перед этим сообщивший по спецсвязи о завершении операции.
V
25 июня 2020 г., Украина, г. Киев, ул. Владимирская, д.33, здание Службы Безопасности Украины.
Плотно сбитый, среднего роста моложавый полковник, предъявив на входе бдительной охране свои документы, бодро взбежал на третий этаж, игнорируя услуги лифта. Проскочив мимо ошалевшей секретарши со словами «Мне назначено», открыл дверь и очутился в кабинете Начальника Главного Управления разведки Министерства Обороны Украины – генерал-полковника Бурбы.
– Здравия желаю, Василий Васильевич! – панибратски обратился он к хозяину кабинета, сидевшему за столом и что-то черкавшему по бумагам.
– А-а, Гриша! – с наигранным добродушием приветствовал сидящий, чуть приподнимаясь с кресла навстречу гостю. – Проходи, друже! Присаживайся! Рассказывай!
– Да, что рассказывать-то, Василий Василич?! – гость, не чинясь, подсел к основанию стола. – Я, вам еще находясь на месте, все доложил.
– Ты доложил, что все в порядке и дело сделано, а вдаваться в подробности, да еще по радиосвязи, не в твоей привычке. А я желаю знать все детали. Как? Что? Кто тебя видел? Не узнал ли кто чего лишнего? Тут каждая деталь важна.
Визитер тяжко вздохнул. Видимо вдаваться в детали вчерашней операции ему не доставляло никакой радости, но приходилось подчиняться воле начальства. Весь рассказ со всеми подробностями уложился в полчаса. Бурба слушал заинтересованно, иногда по ходу рассказа вставляя вопросы и замечания.
– Значит, говоришь, они именовали тебя Остапом Григорьевичем? Ловко ты переставил свое имя и отчество. И документы, предъявленные тобой не вызвали никаких нареканий?
– Я не дал им долго вчитываться в свои бумаги, хоть они и были в порядке, – хохотнул собеседник.
– Ну, что ж, тогда мне только остается поздравить тебя с успешным выполнением специального задания. В понедельник я выйду с ходатайством к Верховному Командованию о награждении тебя званием Героя Украины. По закрытому списку, естественно.
– Я работал не один, Василий Василич, – засмущался спецназовец.
– Не волнуйся. О твоих ребятах тоже позаботятся, – слегка поморщился Бурба.
– Кстати, по поводу моих ребят, – вскинулся полковник. – Что-то я ничего не пойму. Мы почти трое суток были на ногах, и не успели не то, что выспаться, но даже умыться и сменить белье, как всех моих людей сажают в самолет и отправляют на Яворовский полигон. Меня же, в срочном порядке требуют явиться к тебе на доклад, сюда, в этот кабинет, в нарушение всех правил конспирации. А ведь не мной установлено, что после каждого выхода в «поле», положен, как минимум, трехсуточный отдых. Ты мне объясни, что за чехарда у вас тут творится? И кто этот умник,